Вера в регулирование
Особая форма религии — вера в регулирование. На практике она работает так: если в реальности происходит то, что нам не нравится — давайте напишем такой хороший закон, создадим такое прекрасное министерство, которое будет бить ремнем по жопе реальности, если та будет капризничать и солнце перестанет заходить, всегда будет лето, а вокруг забегают розовые пони.
Для России вообще характерен примат нормативного акта. Мы верим, что если происходит что-то плохое — то просто не хватает нужного закона, чтобы такого больше не происходило.
Это хорошо видно по истории с отравлением метанолом. Вывод сделали простой (не только чиновники, но и значительная часть общественности): текущего гиперрегулирования, спровоцировавшего рост черного рынка — недостаточно, надо лечить подобное подобным и регулированием же задушить контрафакт.
К сожалению для многих, бумажка с синей печатью, даже с подписью того самого — работает лишь в пределах объективной реальности, у нее нет никакой магической силы.
Хороший тому пример — советский сухой закон 1985 — 1990 годов. Почему советский, а не американский, Российской империи и еще примерно всех стран, что игрались в законодательную борьбу за трезвость граждан?
Потому что СССР — это беспрецедентное государство, сравнимое из сегодняшних только с КНДР. Государство, занимавшее 100% общественной жизни. Всеобщий производитель, продавец, работодатель, единственный собственник всего.
Государство без независимых институтов, борьбы коммерческих интересов, представительных органов, суда, прессы. Без легальных частных производителей и продавцов алкоголя. Контролировавшее на уровне союзного центра каждую произведенную и проданную бутылку, от момента сбора пшеницы — до приема тары.
Государство, которое реально могло сделать с любым человеком что угодно.
Для борьбы с пробками нужно пробки запретить, а тех, кто организуется в пробки — штрафовать.
Не только посадить самогонщика или продавщицу бухла из-под прилавка в неположенное время, но и отправить их клиентов из вытрезвителя — напрямую в отдел кадров или деканат.
В самых лютых периодах кампанейщины — оно могло помножить на ноль блестящую партийную и административную карьеру директора завода за рюмку на юбилее и переквалифицировать его в дворники, без надежды на возвращение.
И как успехи? Вся эта огромная махина с неограниченными возможностями смогла сделать бизнес по производству и реализации левого алкоголя менее сверхприбыльным? Остановить волну отравлений техническими жидкостями? Драки в очередях?
Нет, оно смогло, разве что, забить еще один маленький гвоздик в крышку собственного гроба, разозлив дополнительно и без того не слишком довольное жизнью население.
