Почему коррупция — это плохо?
Может показаться, что проблема коррупции — это чье-то неправедное обогащение. Эту мысль радостно эксплуатируют любые пропагандисты, потому что она переводит разговор из сущностного в философско-этический. Мол, если в читателях найдется праведник — пусть первым бросит в меня камень, а дворцам чиновников вы просто завидуете.
Коррупция никогда не возникает на пустом месте, коррупционные доходы всегда эксплуатируют дефекты той системы, на которой паразитируют.
Проблема коррупции никогда не в том, что кто-то стал на миллион богаче, но в том, что этот же самый дефект, который сгенерировал миллион одному человеку — в процессе нанёс кратно больший ущерб системе в целом.
Когда менеджер по закупкам в вашей фирме берет откаты — совсем не беда, что он имеет второй, третий, десятый оклад наличными от контрагентов, дай бог ему здоровья. Беда в том, что вы покупаете не самую лучшую и не самую дешевую туалетную бумагу для гостиницы на рынке, эти параметры теряют всякое значение. Вы покупаете ту туалетную бумагу, чей поставщик купил вашего менеджера.
Именно эта механика делает коррупцию фундаментальной проблемой. Для обогащения узкого круга лиц на ничтожные, совершенно смехотворные в масштабе ВВП суммы — экономика в целом терпит ущерб макроэкономический.
Самый простой здесь пример — “Платон”. Сборы частного налога им. братьев Ротенбергов и планировались-то не выдающимися — 40 миллиардов рублей (0,04% ВВП, чуть больше годового бюджета Екатеринбурга), но на практике в 2016-2019 году зафиксировались на уровне вдвое ниже (23 млрд. в 2018), половина из которых (10,6 млрд.) возвращается оператору системы из федерального бюджета фиксированной суммой “базового вознаграждения”.
10,6 млрд. рублей, $150 млн. долларов — не такой плохой доход приближенных к государству откупщиков. Но это расходы московского бюджета за 36 часов.
Т.е., ущерб отрасли в целом, десяткам тысяч конкретных предпринимателей и их семей, рост как прямых (непосредственно тариф, приобретение, обслуживание и замена дополнительного устройства), так и косвенных (штрафы, простой от неизбежных сбоев системы) издержек, изменение структуры сразу нескольких смежных рынков (грузовик разрешенной максимальной массы 11,9 т. и 12,1 т., еще не Платон и уже Платон — это две очень большие разницы, с точки зрения коста и перспектив реализации), последовавшие протесты перевозчиков, в отдельных регионах переходившие в столкновения — все в сумме и на круг покупает друзьям президента еще одну яхту в год.
Бенефициары коррупционных доходов наносят вред даже не столько тем, что эксплуатируют дефекты, но тем, что заинтересованы и прикладывают специальные усилия для их сохранения, расширения и воспроизводства.
Блок наркотических и экономических статей УК в существующей системе никогда не будет значимо смягчен или декриминализован. Не потому что существует “общественный запрос” на крайние меры к наркоторговцам и бизнесменам-спекулянтам. Но потому что на них стоят коррупционные интересы всего силового сообщества.
Тимченко, Ковальчуки, Ротенберги — не просто эксплуатируют дружбу с Владимиром Путиным для личного обогащения. Они жизненно заинтересованы в консервации несменяемости.
Несменяемость, со всеми сопутствующими ей пороками — наносит ущерб в целые проценты роста ВВП каждый год, это триллионы долларов, которые экономика не сгенерировала. Это совсем никак нельзя сравнивать ни с чьими персональными доходами. Но концентрация коррупционных доходов дает их получателю достаточные ресурсы и влияние для сохранения статус-кво.
